Пессимисты, неудачники и бездельники; Время, 2012

О хорошей книге сложно рассказывать. Пересказывать сюжет, выявлять и являть миру крутые литературоведческие термины, щеголять цитатами – всё одинаково мало. Мелочно как-то по отношению к хорошему тексту.
Казалось бы, всё заявлено в названии. Пессимисты, неудачники и по совместительству бездельники Федор, Санька, Лёньчик и спасатель Николай - тесной мужской компанией оказываются под одной крышей. Казалось бы, Квартет И нам уже поведал, о чем говорят мужчины среднего возраста. То-то и оно, что мужчины (или точнее сказать мужики, взрослые, состоявшиеся, повоевавшие, в меру разочарованные этим миром) далеко не так легковесны и комедийны в своих словах и поступках. За каждым из них сквозь текст по воле автора больше, чем характер, проступает судьба. Последнюю честнее было бы написать с заглавной, но дело в том, что Посаженников пафоса старательно избегает. А после него и читателю как-то неловко.
Текст Владимира тщательно свободен, даже немного развязен. А каким еще будет скупой мужской рассказ? Как по-вашему можно внезапно вспомнить, как тебе повезло в 95-ом? Повезло поскользнуться в бою на человеческой крови, разбить голову и выжить. Как рассказать о горечи ухода родных, о вине, что пожирает изнутри? Как не сорваться не на крик, не на шепот, не нагнетать, не «каркать», не «гнать понапрасну». Текст жестко блюдет себя, лавируя между хлесткими диалогами, внутренними монологами и даже феерическими снами. Сны автору определенно удались!
Совсем не шучу! Сон – это вам не хухры-мухры, сон – весьма продвинутая форма передачи внутренней тревоги, взаимосвязи человека и мироздания. Спорю, никто не вспомнит, как звали господина Чернышевского, а вот сны Веры Павловны читали даже те, кто более ничего из школьной программы не прочитал. А Пушкин? Сон Татьяны в «Онегине» пахнет такой чертовщиной, которой не только Гоголь, но и сам Эдгар По позавидовали бы самой черной. Впрочем, я увлеклась, а всё к тому, что сон – сложный, невероятно сложный и богатый прием, которого не чурались классики. У Посаженникова сны так ловко впаяны в текст, что размывают не только литературную, но и читательскую реальность. К тому же они – мостики между памятью Федора, воспоминания Сани, рассказами о других (рука не поднимается впечатать) второстепенных героев.
А герои – хороши. Каждый портрет – лаконичен, но ёмок. Обрамлен в конкретную историю. Вот спасатель Николай, которого ребята подбирают у часовенки, ведут домой мыться. Коля – архангел. Вот местный участковый Михалыч и его женитьба. Прав автор, с кем не бывает?! На за этой (и любой другой степенно рассказанной историей) встает образ столь реалистичный, узнаваемый и чем-то неуловимо родной, словно ты знал его много лет. Знал, да подзабыл немного. С кем не бывает!
Хотя не стоит отмахиваться и от сюжета. Он тоже не лыком шит, да и не так просто, как могло бы показаться. Нам вон Эльдар Рязанов всей стране поведал, что бывает, когда мужики на Новый год соберутся в бане пивка попить. Так что нормальное читательское сердце обязательно вздрогнет, если мужики соберутся на квартире на некое «срочное релаксационное мероприятие», зайдут по дороге в супермаркет и … понеслась. Будем им, что вспомнить, что обсудить, что рассказать, намекнуть читателю.
Ведь роман Посаженникова – больше чем треп узнаваемых типажей, тертых жизнью калачей и пройдох, Это тесно вплетенные в тело одного повествования новеллы нас самих, наших надежд и разочарований, тревог и ожиданий. Таких же, как мы Мамулек, Наташек, бывших секретарш Оксан и эстонских зайцев. Причем тут зайцы? О! Самое главное забыла: у этой книги хватит сюрпризов на всех.