Memoria. Воспоминания, рассказы; Возвращение, 2009

Книгу Нины Ивановны Гаген-Торн можно смело отнести к шедеврам жанра - если такой "титул" применим к литературе, рассказывающей об ужасном в обыденной жизни. Больше всего из историй о жизни до первого ареста мне запомнились рассказы об этнографических экспедициях - раньше такого материала мне не попадалось, а интерес был. В лагерных воспоминаниях самое сильное впечатление произвели рассуждения автора о роли ритма в спасении человеческого разума, находящегося на грани безумия, хаоса.Ритм - это основа и мироздания, и нашего сознания. Как пишет Нина Ивановна, если человеку в лагерях везло, то сквозь одиночество, страх, отчаяние он пробивался к изначальному ритму, который помогал организовать жизнь души, спасал. Поэтому в лагерях, как ни странно для человека со стороны (в том числе, вероятно, и для нас с вами), так много читали и писали стихов.
Книгу я ставлю в один ряд с воспоминаниями Т. Петкевич "Жизнь - сапожок непарный", дневником Т. Шапориной и другими аналогичными книгами-свидетельствами.

Если посмотреть на фотографии Нины Ивановны Гаген-Торн (1901-86), то почти на всех она улыбается. А ведь жизнь была ох какая непростая – и у всей страны, и у нее лично…
Выросла в интеллигентной семье. Еще школьницей приняла революцию как идею и долго в нее верила (в 20-е гг., на теплоходе, вышла в высоких сапогах, кожаной куртке и красной косынке на палубу первого класса, где сидели нэпманы, и специально, чтобы их позлить, пела революционные песни).
Любила жизнь и людей, видела в людях хорошее, стремилась ко всему новому и приветствовала его везде, где встречала. Но прекрасное находила и в уходящем, даже старалась сохранить его. Наверное, характер «бродяги», как она сама себя называла, привел и к выбору профессии – стала этнографом. Ездила по русскому Северу, записывала «старину».
Вышла замуж, родила двух дочек, моталась по стране за мужем, преподавала, подготовила диссертацию. Не успела. В 1936 г. попала на пять лет в лагерь, на Колыму – за что, так и не поняла, с обвинением ее познакомили лишь в конце 1940-х г. Чудом вышла на свободу в 42 г., защитилась, а 30 декабря 47 г. арестовали и как повторницу отправили еще на пять лет в лагеря, сначала в Мордовию, потом в Сибирь. Уже в 54 г. вышла на свободу, вернулась к уже взрослым дочерям в родной Ленинград. Занималась наукой, писала и печаталась.
Повезло.
Не верите? На допросах 36 г. не били. Она встретила множество интересных людей, побывала в таких местах, куда другие этнографы и попасть не могли. Могла даже заниматься творчеством. Во время второй ссылки умудрилась написать воспоминания о юности – которые, конфискованные, ЛАГЕРНЫЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ХРАНИЛ, А ПОТОМ ОТПРАВИЛ ЕЙ ПО ПОЧТЕ!!!
Почему? Наверное, она была хорошим человеком, который должен был остаться в живых и написать обо всем увиденном?
Представленные в данной книге воспоминания неоднородны. Первая часть («Юность») рассказывает об учебе в университете и поездках по стране. Это интересно, но относительно – рассказ на 100 стр. о поездках студента-этнографа по русскому Северу может быть привлекателен не для всех, хотя написано здорово. Вторая и третья часть – это повествование о первом и втором лагерных сроках (объемом в 230 стр.) – лучшая часть этого сборника, включает собственно воспоминания и отдельные художественные рассказы, написанные явно по личным впечатлениям.
Т.е. вышло не вполне хронологично и с разной степенью подробности, но ярко и откровенно.
Много стихов самой Нины Ивановны (разных, в том числе и очень хороших). Подборка фотографий из домашнего архива. Офсетная бумага, твердый переплет. Мало опечаток. К сожалению, всего 17 примечаний на всю книгу.
Предложенный Ниной Ивановной опыт жизни бесценен. Кого и чего она только не видела. И неотказавшихся ленинцев, и истинно верующих, не шедших на сотрудничество с властями, и одинаково беспощадно истребленных.
Вот два примера из лагерного сопротивления. «Другой мой следователь поставил меня у стены. Потребовал, чтобы я подписала протокол с чудовищными самообвинениями. Я отказалась. Устав, не зная, что делать, он подскочил, разъяренный, ко мне с кулаками:
- Изобью! Мерзавка! Подписывай! Сейчас изобью!
Я посмотрела ему в глаза и сказала раздельно:
- Откушу нос!
Он всмотрелся, понял, что так и будет, отскочил и застучал по столу кулаками» (с.234).
«Зимой группу монашек выгнали за зону – разгружать вагоны дров. Они встали и стали петь.
- Пустите собак! – крикнул начальник лагеря.
Овчарок спустили, они кинулись. Женщины стояли неподвижно, медленно крестя воздух перед собой. Собаки остановились: они приучены бросаться на сопротивляющегося или бегущего. Неподвижность и бесстрашие смутили собак. Они взлаивали, поворачивали головы к вожатым: «Что делать?» Начальник приказал отозвать собак» (с.277).
Думаю, надо прочитать для общего развития каждому интеллигентному человеку. В этой же серии рекомендую воспоминания Адамовой-Слиозберг "Путь", сидевшей вместе с Гаген-Торн.
Как много писателей, как мало читателей…