Птица-правда. Испанские и португальские народные сказки; Речь, 2017

Книга моего детства, перечитанная множество раз. Очень неожиданно, что Речь решила переиздать! Спасибо за такой шикарный подарок! Спасибо за возможность снова погрузиться в мир сказки. Уже заказала))

Данная книга, как и любая другая из серии " Дар Речи" , является образцом баланса цена/качество /содержание. Являюсь счастливым обладателем восьми книг этого издания. Рекомендую без каких - либо замечаний.

Как можно назвать цветными двухцветные иллюстрации! Очень хочу исп. и порт. сказки вместе (а лучше в 2х томах), но 800 руб. за 240 стр. двухцветных сказок - это грабёж! Хотя бы сами илл. действительно хорошие, до этого видела исп. сказки в карикатурном исполнении.

«Из-за гор принёс я сказки
Из Толедо,
Из Севильи,
Из Валенсии,
Кастилии» - завлекают строчки в предисловии. Начало и конец книги перекликаются: в самом начале автор говорит о полной корзинке сказок, которую он принёс из-за гор, а в конце признаётся, что все сказки раздал (нам, читателям).
Что же он принёс из-за гор? В его корзинке – 20 испанских и 22 португальские сказки. Таким образом, книга поделена на две части, и у каждой есть зачин и послесловие от воображаемого рассказчика (у испанских – в стихах, у португальских – в прозе). Перед некоторыми сказками помещены пословицы, загадки, стихи. Вообще, книга создаёт впечатление живого повествования.
В сборнике много необычных сюжетов, бытовых историй – часто юмористических, сатирических или притчевых. С первой же сказки мы попадаем в исторический и географический контекст, рассказчик ненавязчиво вводит нас в него. Встречаются и знакомые сюжеты.
Оформление у книги стандартное для серии «Дар речи»: корешок тканевый, на обложке – тиснение. Иллюстрации, как и обложка, напечатаны в три цвета, на обложке – иллюстрация из сказки «Птица-Правда», давшей название всему сборнику. В иллюстрациях, как и в тексте, отражен национальный колорит, это не сказки вообще, это замки, горы и мельницы Испании и Португалии, это сеньоры и сеньориты в средневековых одеждах.

Часть 1, только факты:
С. 15 – Я скажу тебе, что ты последний дурень (,) и не дам денег на дорогу... – пропуск запятой
С. 21 – ...отвезите меня в славный город Кадис, где мачты (,) словно лес (,) поднимаются над волнами... – сравнительный оборот выделяется запятыми, тем более что на с. 20 аналогичный оборот выделен запятыми ("брат уехал далеко – в славный город Кадис, где мачты кораблей, словно лес, поднимаются над лазурным морем")
С. 39 – Мы (,) как погонщики мулов: куда ни пойдем, а всё встретимся. - сравнительный оборот, пропуск запятой
С. 39 – Куда сердце тянется, - туда и ноги спешат. – лишняя запятая (или тире, нужно оставить что-то одно, предпочтительнее тире)
С. 53 – Усевшись на край миски, он наклонился (,) чтобы помешать олью, но не достал до дна короткой ложкой. - пропущена запятая
С. 62 - ...а ты сделай милость, понянчи моих лисяток, пока я не буду дома. – какая-то калька с иностранного :) По-русски говорят: "пока меня не будет дома"
С. 63 – Полез глупый волк в лисью нору, – весь вечер лисят качал. – лишняя запятая
С. 68 - ...петух исчез (,) как туман на рассвете! – пропущена запятая в сравнительном обороте
С. 69 - ...его красные, золотистые, бирюзовые перья переливались на солнце (,) как драгоценные камни. – пропущена запятая в сравнительном обороте
С. 69 – И (,) должно быть, вкусный! – вводное слово, выделяется запятыми
С. 106 – Юноша прискакал во дворец и с глубоким поклоном вручил старому королю отруби, платок и драгоценный [?] принцессы. – пропущено слово "перстень"
С. 153 - ...тут уже вся семья сбежалась взглянуть на чудо: и дочка старосты в пестром чепце (,) и старостиха – толстуха в нарядной юбке. – нужна запятая, это однородные члены, соединенные повторяющимися союзами
С. 159 – Ввели вод дворец монаха. – опечатка в предлоге "во".
С. 230 – ...вдруг в пещеру влетели три голубя – белых (,) словно пух или облачко в погожий день. – пропущена запятая в сравнительном обороте
С. 232 – Ручеек, прозрачный и чистый (,) как слеза, струился, омывая разноцветные камешки. - пропущена запятая в сравнительном обороте
Насчитала 15 ошибок несомненных. Были и другие места, вызвавшие сомнения, но сравнить с изданием-оригиналом не могу, а перелопачивать грамматический справочник просто нет времени и желания, это работа издательства.
В португальских сказках нужно упомянуть и об ошибках перевода и редакторских ляпах. Указано, что перевод и с испанского, и с португальского принадлежит Т.Н. Шишловой, а литературная обработка – М.Д. Туберовскому. Кому из соавторов перевода/пересказа приписать ошибки, не знаю, но очевидно, что и редакторы их проморгали (причем именно советские редакторы, про "Речь" тут нет смысла говорить, они не занимаются редактированием и, как видно по последним сборникам 2016 года, даже корректированием текста). Но к советскому переводу у меня серьезная претензия в части адекватного понимания религиозной лексики. В сказке "Бульон из камня" (что-то вроде нашей "Суп из топора", только вместо служивого тут фигурирует хитрый монах) встречаются такие фразы: "все уставились на святого" (с. 153), "святой тем временем все пробовал, пробовал чудесный бульон" (с. 155). Даже не будучи знатоком церковной жизни, можно понять, что допущена ошибка: "святой" (бытовое значение - "праведный, безгрешный"
религиозное применительно к людям – "тот, кто причислен к лику святых") вместо правильного "святой отец" (монах, священнослужитель). Данный монах из сказки стать святым еще не успел (к лику святых причисляют после смерти и явленных чудес), да и особо не стремился (безгрешным хитрого лентяя и обманщика не назовешь). Поэтому слово "святой" в данном контексте совершенно не уместно, а если оно использовано с иронией – то она совершенно не считывается.
В следующей сказке – "Говорящая рыбка" – на с. 156 читаем: "В монастыре, после вечерни, собирались монахи на ужин. Послушник Амбросиу тоже пришел в столовую". Неоправданное упрощение лексики – "пришел в столовую". В монастырях пищу (греч. "трапеза") принимают в "трапезной" (латинский аналог – "рефекторий", но этот термин менее известен). Слово "трапеза" и его производные были известны даже в советские атеистические годы, правда, чаще всего употреблялись в ироническом контексте: "пора трапезничать". Зачем советским редакторам понадобилось заменять понятную церковную терминологию на светскую приземленно-бытовую, мне не ясно, тем более что рядом стоящее слово "вечерня" родом из той же церковной жизни и, по этой логике, должно быть столь же непонятно читателю.
(см. продолжение)

Часть 2 (продолжение рецензии)
В сказке "Жуан – монах без забот" (мне больше нравится другой перевод: "монах Жоан Беззаботный", в такой форме есть аллюзия на прозвища святых и монархов) главный герой (странствующий монах) называет короля "ваша милость" и (в 3-м лице) "его милость" (с. 158-159). Не знаю, какое обращение употреблено в оригинальной сказке на португальском языке. Думаю, что даже если речь идет о неграмотном монахе из простонародья, более уместно из его уст традиционное обращение к монарху: "ваше (его) величество". Даже в России XIX века сложно представить, чтобы крестьянин обратился к царю "ваша милость", а не "царь-батюшка/государь". "Ваша милость", "ваше степенство", "ваше благородие" бытовало как просторечное почтительное обращение к помещику, купцу, начальнику, в целом – незнакомому человеку из вышестоящих, без указания на титулы. Но не к вельможам и тем более не к монарху. Крестьяне, напротив, стремились скорее "повысить" дворянина в звании, называя выше чина, чем спровоцировать барский гнев ошибочным заниженным титулованием. Так что "ваша милость" по отношению к королевской особе – неудачный выбор переводчика даже при желании подчеркнуть простонародное происхождение героя, осмелившегося дурачить монарха.
Сказка "Мешок орехов" вообще имеет странное начало: "Собрались друзья на пирушку. Пятеро было женатых, а шестой – холостой. Он был аббатом" (с. 162). Прямо какие-то сцены из "Мушкетеров" вырисовываются... О священниках как-то не принято говорить "холостой" - не женихи все-таки. У православных в священники рукополагают только женатых, неженатым может быть только черное духовенство (монахи), а католики вообще дают обет безбрачия. В общем, неуместное слово. В книге "Сказки и легенды Португалии" (1980, сборник для взрослой аудитории, не в пересказе, кстати, перечисленных выше ляпов в ней нет) эта сказка в другом переводе имеет иное начало: "Один приходский священник каждое воскресенье во время мессы осуждал дурные привычки своих прихожан в надежде помочь им избавиться от них. Однажды он сказал...". Думается мне, что пересказчик в издании 1971 года изменил детали сказки, приписав священнику веселый нрав, мирскую любовь к застольям и розыгрышам. Да еще и поселил аббата в городе в каком-то собственном доме с садом (аббат "пошел домой собирать орехи"). Между тем "аббат" - это настоятель монастыря, там же и проживающий. Кем же должны были быть друзья этого аббата, если они позарились на мешочек орехов (орехи в Испании не являются деликатесом)? В общем, полет фантазии советских редакторов...
В сказке "Ленивая жена" тоже путаница. На с. 166 читаем: "Неужели тебе не скучно сидеть без работы? – говорил ей муж. – Взяла бы пряслице, напряла бы ниток". Далее по тексту жена "побежала в лавку, купила пряслице и тотчас же принялась за работу". Отсутствие современной редактуры в книге приводит к непониманию этого фрагмента. Что такое "пряслице"? Современные словари дают лишь одно определение: это грузик на веретено, в виде диска из камня или глины с отверстием в центре. Пряслица можно увидеть в любом историческом музее, их часто находят при раскопках. Естественно, напрясть пряжи без прялки и веретена, с помощью одного пряслица-грузика нельзя – как нельзя наловить рыбы без удочки и лески, с помощью одного крючка, или настрелять дичи без ружья, при помощи одних лишь пуль. Получается, что для современного читателя фраза "возьми пряслице, напряди ниток" выглядит лишенной смысла. Однако в Толковом словаре Ушакова 1935-1940 гг. находим еще одно, редкое и сегодня не встречающееся в специальной литературе определение слова "пряслице" – это "деревянная подставка, к которой привязывается кудель при прядении". Признаюсь, что при всем своем неповерхностном интересе к этнографии я впервые встречаю такой термин применительно к собственно прялке или ее деталям (обычно подставку или ее верхушку, к которой прикрепляется кудель, именуют "лопасть", "гребень", "маковка", "городки"). Возможно, это диалектное значение, иначе оно было бы зафиксировано многими словарями и попало бы в историческую литературу. Не знаю, какое слово стояло по-португальски (прялка или грузик) и почему редакторы 70-х годов пропустили в переводе этот мутный фрагмент – возможно, в старом издании стояло пояснение к слову? А может быть, советский редактор плохо представлял себе "отжившие" практики, что религиозные, что бытовые крестьянские, и не заметил подвоха, бегло сверившись со старым словарем. Однако сегодня второе значение слова "пряслице" (если оно действительно существовало) тем более неизвестно читателю и требует сноски или замены на более простое и понятное: "возьми прялку, напряди ниток". Кстати, в сборнике "Сказки и легенды Португалии" эта путаница с пряслицем не устранена, несмотря на другой перевод и более сложный сюжет: там жена даже "лижет конец пряслица, как раз где крепится нить", а муж в итоге "сломал пряслице". Так и осталось загадкой, где кончик у круглого пряслица-грузика или как можно пряслице-прялку сунуть концом в медовые соты... Лишний пример того, что переводчику нужен не только словарный запас, но и эрудиция.
(см. часть 3, окончание)

Часть 3 (окончание):
Итого. Книга, безусловно, интересна для первого знакомства с испано-португальской сказочной традицией. На фоне полного отсутствия на сегодняшнем книжном рынке аналогичных изданий – практически раритет (учитывая еще более редкую португальскую тему). Однако издание требует тщательной редактуры и корректуры, а также вводной статьи, которая выкинута "Речью" из старого издания (да, старая статья отличалась традиционными для того времени выпадами в адрес "капиталистов", но в остальном ее познавательная ценность для юного читателя была велика). Впрочем, в данном случае издательство и не скрывает отсутствия редакторско-корректорской работы – в выходных данных ни редактор, ни корректор не указаны вовсе. К сожалению, при всем желании из-за перечисленных недостатков не могу поставить этот сборник в один ряд с итальянскими сказками ("Три апельсина"), хотя параллели между сборниками напрашиваются: интересные сюжеты, сочный язык, национальный колорит. В испанском сборнике, тем не менее, больше "бродячих" сюжетов, а те, что перекликаются с итальянскими, менее душевны и сердечны (достаточно сравнить испанский "Бульон из камня" и итальянскую "Похлебку из камней" – насколько лиричнее вторая сказка и насколько двусмысленна мораль в первой: для испанцев "молодцом" оказывается монах-прохиндей, обманом раскрутивший простофиль-крестьян на дармовой обед). Нужно предупредить и о том, что некоторые сюжеты слишком патриархальны и с точки зрения современной морали выглядят шокирующе: муж учит побоями ленивую жену, священник готов наградить того, кого жена боится... Думаю, сборник для читателя 12+ лет и требует совместного с детьми обсуждения скользких моментов (не забываем, что вступления в книге нет и многие вещи в фольклоре будут понятны только после знакомства с историей).
И еще одно наблюдение. Это уже шестой сказочный сборник из серии "Дар Речи", прочитанный мною за последний год. И чем больше я знакомлюсь с книгами, составленными и обработанными в советские годы, тем больше подозреваю, что сказки для этих сборников в 50-70-е годы при отборе и отсеве проходили определенную цензуру. Основной критерий – "борьба героев с капиталистами и реакционными элементами" (жадными и глупыми богачами и священниками). Для удержания читательского интереса "обличительные" сказки разбавлялись порцией волшебных и юмористически-бытовых. При этом советский редактор полностью игнорировал религиозную тематику в сказках, если она не служила идеологическим целям (сказки "о попах" допускались, если в итоге "попы" высмеивались). При этом в полном собрании сказок братьев Гримм (это, пожалуй, единственный полный неподцензурный свод сказочной европейской традиции, переведенный целиком на русский язык) можно найти и сказки на религиозные мотивы, с элементами мистики и христианской морали. Было бы странно, если бы в католической Испании таковых не оказалось. Однако данный сборник их игнорирует, а подчас и искажает некоторые сюжеты. Так, в сказке "Белья-Флор" советские редакторы убрали "неправильную" концовку, поясняющую мотивы поступков одного из героев (цитирую по изданию: "Зеленая Роза, или Двенадцать вечеров. Испанские народные сказки", изд-во "Центр книги Рудомино", 2013 год):
"А Хосе стал королем и женился на Белье-Флор.
Когда отпировали во дворце, пошел он на конюшню и ну благодарить белого коня:
— Всем я тебе обязан!
И услыхал в ответ:
— Помнишь бедняка? Ты его с женой от тюрьмы спас и вылечить хотел — докторов нанял. Да, видно, не судьба! Ты и на погребение денег дал, помнишь? Так знай: душа того бедняка во мне обитает, оттого я тебе и помогал, чем мог. Добро всегда добром отзовется".
В том же сборнике "Зеленая Роза" есть и другие примеры религиозных мотивов: сказки "Грешные души", "Неприкаянная душа" и т.д. Сказка "Голубой ирис" из "Птицы-Правды" является, по-видимому, нейтральной переделкой сказки "Цветок-страстоцвет" (пассифлора, или страстоцвет с XVII века трактовался как символ Страстей Христовых). В сборнике "Сказок и легенд Португалии" (1980) религиозным сказкам отведен целый раздел. Из сказки про дурака Педру убран фрагмент про крещение младенца ("навстречу Педро младенца несут в церковь, крестить.
— Взял бы его Господь Бог прямехонько в рай! Взял бы его Господь Бог прямехонько в рай! — закричал Педро Бедолага.
Дурным предзнаменованием сочли будущие крестные эти слова, но, чтоб неповадно было дурню впредь всякие глупости кричать, решили отдубасить его"). Но почему-то оставлены встреча со свадебным кортежем у церкви и с похоронной процессией на кладбище - видимо, иначе сказка потеряла бы всю соль и расползлась по швам. И т.п.
Некоторые сказки в "Птице-Правде" подверглись серьезной художественной переделке, так что оригинал имеет мало общего с литературной обработкой (например, сказка "Принц-кролик" из книги "Речи" - и "Семь белых кроликов" из "Зеленой Розы", "Курочка-королева" - и "Полцыплёныш", причем в двух последних присутствует абсурд и гротеск, однако в "Курочке-королеве" он становится чрезмерным даже для сказки: король вынужден жениться на курице, которая и не думает превращаться в человека, тогда как в исходнике "всего-навсего" полцыпленка получают королевство, ни о каких матримониальных намерениях речи не идет). В других сказках составители приписали им "приличную" концовку: во "взрослой" версии "Невесты и трех женихов" сюжет обрывается на воскрешении невесты тремя женихами и ее фразе: "Все трое хороши, как тут выберешь?" – а вовсе не на "трех веселых свадьбах в деревне".
Подытоживая: для чтения детям сборник от "Речи" подойдет, а желающим ознакомиться с реальным испанским и португальским фольклором, а не плодами литературного творчества советских редакторов стоит поискать другое издание. Лично я мечтала бы увидеть уже исчезнувшие из продажи "Зеленую Розу" и "Три апельсина любви. Испанские народные сказки", а также старый сборник "Сказки и легенды Португалии" в издании "Вита Нова" в новой редакции, с научным комментарием и вводными статьями. И без такого количества позорных опечаток.

Очень понравились иллюстрации. Их в книги много. Есть иллюстрации на всю страницу, есть небольшие под текстом. Но выполнено все очень качественно.
Книгу покупала в подарок.

после объемного тома Литовских сказок - этот выглядит как недоразумение, меньше 240 стр крупным шрифтом с илл.на две страны, Вы что издеваетесь? подумываю вернуть книгу!!!

На мой взгляд, как-то неправильно ставить плохую оценку сборнику сказок только лишь потому, что он тоньше остальных, но это личное дело каждого.
Про сказки: они вам понравятся, если вы любите жанр "плутовской роман". Здесь практически нет магии или волшебства, которые присущи детским произведениям. Это больше легенды или притчи.
Понравилось то, что сказки расчитанны на разный возраст, какие-то были понятны и трехлетнему ребенку, какие-то будут ближе взрослым.
Лично мне не хватило упоминания местности: откуда какая сказка, просто потому, что разные регионы - разные характеры, традиции.

Прочла подробные отзывы рецензента под ником Severnaya. Я далека от лингвистики и филологии, не берусь судить, но некоторые ошибки и вправду очевидны. Ужасно любопытно, провело ли издательство какую-либо редакторскую работу в последних доп.тиражах? Если они были, конечно.
Пожалуйста, отзовитесь купившие этот сборник, ошибки (имею в виду однозначные пропуски запятых и опечатки) на месте или как?:))

Дочке почти 10 лет, говорит книга просто ОФИГЕННАЯ и там много интересных сказок, есть и загадки и пословицы! Больше всего понравился рассказы про "трёх сеньоров" и про "принца и его лучшего друга", "про двух старушек которые побывали в волшебном замке" Читала не отрываясь! И пересказывала с упоением, вообщем теперь она у неё самая любимая! от себя скажу, оформление супер-классное, тканевый корешок, обложка красочная плотная с небольшим рельефом, ....может быть хорошим подарком!

Опять же у замечательной Карины в БУКЛАНДИИ я нашла иллюстрации и этой книги.
Птица-правда, Испанские и португальские народные сказки
Художник: Василий Власов
Издательство Речь, 2016
Сборник испанских и португальских народных сказок.
Замечательные черно-розовые иллюстрации В. Власова
Для детей младшего школьного возраста.

Очень красивая книга с большим количеством интересных и необычных сказок, хотя присутствуют и вариации международных сюжетов. Оформление, как всегда у "Речи", на высоте: тканевый корешок, тиснение, цветные иллюстрации, как полностраничные, так и более маленькие, прекрасные тексты. Единственный недочет - просвечиваются страницы, но это практически незаметно. В остальном - полный восторг!

Извините, но если ориентироваться на содержание данной книги, то здесь представлены только португальские сказки. Испанских нет, как заявлено в заглавии. Сравнила с советским сборником "Сказки народов мира".