"Ваш рыцарь". Письма к М.К.Морозовой. 1901-1928; Прогресс-Плеяда, 2006

Без меценатов не было бы русского серебряного века. Поэтам, чтобы вести богемную жизнь нужны деньги. Книги, в стране, где большая часть населения была безграмотной, мало кому были нужны и понятны. Покупали их единицы. Ну нужно же было богеме что-то кушать? Вот и помогали им всякие Рябушинские и Морозовы.
Маргарита Морозова была очень похожа на мать Андрея Белого. Поэт писал матери "люблю тебя нежно", Морозовой : "Милая, глубоко любимая". Точнее, Белый, испугавшись влияния матери с детства, искал себя другую, "глубоко" понимающую его мать. Более интеллектуально развитую, современную.
Вот и нашел в Маргарите Кирилловне.
Нашел не совсем удачно, так как не удалось всю эту запутанную влюбленность и одновременно не влюбленность трансформировать во что-то большее
Белый так и не добился взаимности от Морозовой.
Да, он в письмах своих и не претендовал на это, но мы же знаем, что такова была его натура, хорошо описанная Ходасевичем.
Женщины волновали Андрея Белого гораздо сильнее, чем принято о нем думать. Однако в этой области с особенною наглядностью проявлялась и его двойственность, о которой я только что говорил. Тактика у него всегда была одна и та же: он чаровал женщин своим обаянием, почти волшебным, являясь им в мистическом ореоле, заранее как бы исключающем всякую мысль о каких-либо чувственных домогательствах с его стороны. Затем он внезапно давал волю этим домогательствам, и, если женщина, пораженная неожиданностью, а иногда и оскорбленная, не отвечала ему взаимностью, он приходил в бешенство. Обратно: всякий раз, как ему удавалось добиться желаемого результата, он чувствовал себя оскверненным и запятнанным и тоже приходил в бешенство. Случалось и так, что в последнюю минуту перед "падением" ему удавалось бежать, как прекрасному Иосифу, - но тут он негодовал уже вдвое: и за то, что его соблазнили, и за то, что все-таки недособлазнили.
Вот и тут он вроде бы пишет, что для него просто важно, что она такая какая есть, что просто хочет ей любоваться, чтобы она была его музой. Но сквозь строчки-то читается и то, что он не прочь и чувственно с ней соединиться!
По-видимому этому стремлению с большими надеждами пристроить сына, благоволила и мама Белого.
Может быть и оттого, что хотела, чтобы сын хорошо устроился с вдовствующей миллионершей. Но тут не сложилось. Морозова всю жизнь любила Трубецкого, который был несвободен и находился в сложном семейном положении.
Белого каким-то образом она не воспринимает как возможного партнера, а как друга, даже больше - сына.
Отсюда и желание опекать своего корреспондента.
И вот они пишут друг другу письма. Белый начинает "Милая, милая, тысячу раз любимая", дальше идет несколько вводных предложений, а потом начинается курс ликбеза богатой, пытающейся понять, но не очень понимающей меценатки "Символизм это то-то, Ариман это то, а Люцифер это се"
Морозова отвечает "Ради бога, Б.Н. я плохо разбираю ваш почерк и не совсем ясно вы пишете, но умоляю продолжайте".
Кто знает, может вся эта писанина поэта была для нее околесиной, но милой околесиной. Может быть она просто хотела дружить вот с таким ненормальным и гениальным человеком, в то время это было модно.
Походя Белый закручивает провальные любовные истории с Петровской и Блок, все это разве самым туманным образом отражается в письмах. Почти не касается он этих тем. (Возможно тут тоже хитрость, кто знает, может быть как женщина она бы осудила его и на этом бы их общение закончилось). И тут он встречает Асю Тургеневу, которая была едва ли не беднее самого Белого. Мать (Александра Дмитриевна), понятно дело, такой союз не могла одобрить и поэтому отношения с пассией сына не сложились.
Ну и забегая вперед, можно сказать, что сердце матери-то не обманешь. Вряд ли его Тургенева очень любила, вспоминая ее холодные мемуары, где она не пишет "Боря", "Боренька", а просто официально "Бугаев". Хотя он ведь так ей много сделал. Возил по Европе и Африке за свой счет, потом на его же деньги антропософскую жизнь они вели долгое время.
А потом Ася вдруг решает, что ей не нужны "интимные отношения" с Белым и она хочет ему быть сестрой. (Не знаю, может он ее перестал привлекать как мужчина - стал плешивым, быстро состарился). И вот они живут такой жизнью. Но каково Белому-то! Он же в своих дневниках изнывает! Ему сны снятся всякие эротические. Да еще и Ася намекает ему, что давай мол, займись лучше моей сестрой.
И поэт мучается и мечется, живя рядом с такой вот монахиней-антропософкой. Но лишь до той поры, когда Ася прямо на глазах Белого не начинает флиртовать с поэтиком Кусиковым.
Драма, одним словом. Фокстроты в берлинских кабаках!
Но это я отвлекся. А что же Морозова?
Общение с белым она не прерывала. И спонсировала его в годы Антропософских штудий. Причем, относилась она к нему, как к талантливому человеку, попавшему в лапы сектантов.
В письмах той поры непрестанно Белый клянчит у Морозовой денег, а потом, видимо, чувствуя вину, на двадцати страницах оправдывается, что если он прекратит занятия, то умрет. Доктор по его словам, величайший человек, чуть ли не мессия.
Морозова все понимает, пытаясь мягко его отговорить от этого безумия "вы же свой талант там погубите", при этом проявляя гораздо более глубокий ум и дальновидность. Но все без толку.
Тут уж только остается посылать бедствующему поэту и его спутнице денежные переводы.
А после революции, когда Морозову переселили в каморочку в подвале собственного особняка, ей и самой потребовалась помощь.
И она пишет Белому. Пишет. Но письма то не доходят, то еще что. Ответы Белого становятся не такими длинными. Общение становится редким-редким. Ну и кто его знает, почему?
Не хочется думать о ком-то плохо. Белый сам теперь приглашает Сказку в Кучино. Но свидание по-видимому так и не состоялось.
Сам же белый все-таки нашел себе супругу и маму в лице К.Н. Васильевой (Бугаевой). Но это уже совсем другая история. Не сказочная. Тяжелая. Советская.