Как-то лошадь входит в бар (Радуцкий Виктор А. (переводчик), Гроссман Давид); Эксмо, 2019

Стендап выступление превращается в драматическую историю...

Достоинства:
Отличный перевод

Недостатки:
Нет

Мне не хватило юмора. В описании книги сказано: "В своем выступлении он лавирует между безудержным весельем и нервным срывом." Я и думал, что будет смешно и местами странно, диковато. И чем дальше, тем меньше шуток, больше дичи. Но смешного в романе очень мало, что и делает прочтение тяжеловатым. Роман местами кажется затянутым. Хочется поторопить героя.
Поэтому не думаю, что всех книга затянет с первой страницы. Дайте книге страниц 100-150, и скорее всего втянетесь.
Что касается оформления/печати, то все в порядке, я заметил не больше десяти опечаток. Страницы белые. Единственная претензия к Эксмо: печатать рекламу, пусть и на последнем листе, - неуважение к покупателю.
В книге напечатаны обращения переводчика и писателя к читателю. Это тоже кому-то может показаться важным.

Как-то лошадь входит в бар.
Жанр: трагитрагедия. Серьёзно, и да не собьет нас толку обманчиво ироничное название.
Фабула проста: подросток едет на похороны родителя, но на мамины или папины - не знает. Все остальное - переживание этого жуткого положения и тем мальчиком, и взрослым человеком, которым он стал.
Лошадь в баре - это, вообще-то, ужасно неуместно, и неуместность пронизывает книгу от начала... почти до самого конца. К финалу она истощается, как и лирический герой. Многие места читать неловко, неловко заглядывать в странную душу персонажа - хотя разве не для этого пишут книги?
Автор будто ходит по тонкому льду и постоянно намеренно под него проваливается. Над чем допустимо смеяться? Какую трагедию можно превратить в шутку (в не-трагедии, как известно, вообще ничего смешного нет)? И самое важно: будут ли тебя слушать люди, если ты не разбавишь свою историю анекдотами?
Ответы на эти вопросы даны статистическим распределением - недаром герой рисует меловую черту вместо каждого закрывшего книгу зрителя.
И вот же что здорово: как персонаж под видом стендапа рассказывает свою историю публике (кстати, пробной, публике на разогреве - настоящая, надо думать, мы с вами), так и автор под оранжевой обложкой с анекдотной уловкой подсовывает нам серьезный роман. Кажется, прочитать нужно всего одно юмористическое выступление, а проглатываешь историю всей жизни. После парочки шуток в начале чтение идет по инерции - ужасно удобно. И что это со стороны автора - лукавство или стилистический прием? Что бы ни было, оно получилось.
Антураж действия, кстати, не только бар, но и израильская культура. Так что если у вас дилемма - брать в путешествие роман или русско-ивритский разговорник - берите Давида Гроссмана.

Честно говоря, меня совсем не впечатлила книга.
Идея очень интересная, но реализация до нее совсем не дотягивает. Натужно, я думал будет потоньше.
Концовка также ожидалась сильнее и ярче.
Юмор в книге в основном состоит из старых общеизвестных шуток, так что и посмеяться не удалось.
Роль сленга также не совсем понятна. По-моему, все можно было также перевести безо всяких сносок, и книга бы не пострадала.
Послесловие также не то, чтобы необязательное, а лишнее и вымученное.

Сразу оговорюсь: от книги ждала совсем другого, поскольку читала только одну книгу автора "С кем бы побегать", а она рассчитана на широкую читательскую возрастную аудиторию. НО: ошалев буквально от первых страниц текста, поскольку сразу круто берет быка за рога автор, (я тут не буду сюжет пересказывать, в аннотации все сказано), я не заметила, как погрузилась в хитросплетение интриги повествования. Дело в том, что я иногда читаю авторов как этнографические зарисовки того или иного места, не важно, знаю я его изнутри, или только понаслышке. Нетания, городок у моря, описанный автором, мне не чужд, публика знакома, фольклор мне интересен, поэтому и сноски читала с удовольствием, и основной текст. Иногда интерес смещался как раз на сноски, за что огромное спасибо переводчику. И понимаю, какой огромный труд был переводить реалии и внутренний фольклор на другой язык. Так что для меня это как бы две работы, слитых в ладном дуэте. Израильскую прозу люблю, всегда можно найти там такое, отчего картинка становится выпуклой, яркой и вкусной (ну, и грустной, трагичной, куда ж без этого в безумном нашем мире )

трагическая история, талантливо рассказанная Дэвидом Гроссмасном. Один день - отражение жизни. Жизнь через призму одного дня... Сначала смешно, а потом всё тяжелее и тяжелее. В начале книги я даже не поняла- ну и что трагичного тут? О чем пишут другие читатели? что тяжелого? Но пружина событий, горя и невыплаканных слёз всё сжималась, и сжималась... Люди уходили из бара, пока не остались там Комик, Адвокат и Читатель...

Странное впечатление осталось от романа Давида Гроссмана. Помимо самого текста романа, ознакомился и с послесловием, призванное, как показалось, исключить двоякое толкование замысла.
Сюжет следующий. Довале, актер жанра стэнд-ап, выступает со своей программой в небольшом городке. Среди множества гостей есть и его знакомые, в частности, судья, с которым комик не виделся с отроческих лет. От лица судьи, кстати, и ведется повествование.
Выступающий начинает вечер с шуток, но очень скоро их сменяет длинный монолог, в котором главное место займет он сам, его воспоминания о родителях, а также «жестоком испытании», которое ему пришлось перенести в детстве. «Жесткое испытание» заключалось в том, что, когда герой был в детском лагере, ему сообщили, что необходимо ехать на похороны. Никто не мог пояснить, кто именно умер, и часы в пути до Иерусалима обернулись для мальчика сущим мучением. Прибыв наконец на место, он выяснил, что умерла больная мать.
Вся эта история занимает ровно 280 страниц текста. Иногда в рассказе проскальзывают шутки, которые Девале приходится вставлять, чтобы хоть как-то попытаться заинтересовать публику, которая по ходу представления массово покидает зал. Чтобы внести дополнительный драматизм, актер периодически лупит себя по лицу, падает на колени (а то и вовсе навзничь). До конца этого экспрессивного шоу остаются немногие: вышеупомянутый судья, еще одна знакомая героя – и пара других зрителей. Затем гаснет свет и все тихо расходятся.
Вывод – на поверхности, но Гроссман, как уже говорилось выше, в послесловии дает комментарий, чтобы читатель точно понял, что ему хотели сказать. Суть этого комментария в том, что мир полон равнодушия. Оно повсюду, и оно калечит. Калечит так сильно, что Довале так и не смог оправиться после пережитого в детстве – и навсегда застыл в самоощущении четырнадцатилетнего мальчика. Как он о себе говорит, «я 14-летний старик или 57-летний мальчик». Публика, покидающая зал – закрепление положения о равнодушии мира.
Иначе говоря, проблема в других, а не в самом Девале. По крайней мере так утверждает автор. Оставим за скобками то, что мальчика вез на похороны, стараясь сделать это как можно быстрее, представитель лагеря, всю дорогу подбадривая его и без конца пытаясь накормить. Действительно: равнодушный пень. Там же, за скобками, оставим и публику, которая, сколько могла, терпела производимый за ее счет сеанс публичного самобичевания. Равнодушные люди, что с них взять.
Девале, конечно, не виноват в том, что решил сделать смерть матери неким черным маяком, который всю оставшуюся жизнь будет затемнять его существование. Он не виноват и в том, что, трижды создавая семьи, не нашел в себе сил и желания в них удержаться. В конце концов, он не виноват, что не совершил акт, необходимый для перехода в сознательную жизнь, не преодолел инфантилизм, который сводится к нескольким тезисам: узнать, что мир не имеет в отношении тебя намерений
запомнить, что понять что-то можно только самому
осознать, что любое достижение возможно, только если оно совершается на собственный страх и риск.
Девале и Гроссман хотят видеть причины многих проблем в окружающих. Но мир устроен не так. Причина – в самом человеке, на нем же лежит и ответственность. Без понимания этого можно продолжать отвешивать себе пощечины перед публикой. Но на выходе остаться все тем же 14-летним стариком.

Это не развлекательный рассказ, не веселая история, хотя шутки есть. Многословная история, герой выступает перед публикой, поэтому можно сказать, что история говорливая. История жизни. Мне пришлось раза 4 прерывать чтение, есть тяжелые моменты, сочувствуешь человеку, что-то своё вспоминаешь. Но для писателя это большой комплимент.
Не знаю как эта книга звучит в других переводах, но переводчик на русский
Радуцкий В. А. совершил подвиг! Не могу представить, какого труда стоило создать эту книгу. Поэтому утверждаю, что у русского издания не один автор, а двое. И спасибо издательству, конечно.
Попалась аудиокнига. Если нет времени читать, послушайте "Как-то лошадь входит в бар" в исполнении Кирилла Ратцига - прекрасная работа!

Халтура. Сильный материал, приправленный "одесским" колоритом - вот блестящий пример стендапа или просто хорошего юмора. Но если материал - дрянь, то попытка вытащить выступление на одном колорите - просто убожество. И вот на такое чтиво и обрекает нас автор. К слову, сам автор в послесловии признается, что не был ни на одном концерте стендап комиков. Хоть книга и не про юмор совершенно, но столь ужасное незнание материала просто непозволительно. Я выдержал немногим более 100 страниц. Никому не рекомендую подвергать себя этой пытке

"Они давным-давно поднялись бы и ушли или даже прогнали его со сцены, если бы не соблазн, перед которым так трудно устоять,-соблазн заглянуть в ад другого человека". Эта книга противоположность шуток на похоронах. Вместо стендапа нам рассказывают трагическую историю, хоть и разбавленную шутками но все же. Из-за чего ближе к середине когда ты уже становишься часть зрительского зала, становиться несколько неловко читать его трагическую историю. Как и посетители стендап-шоу ты думаешь а надо ли мне знать чем всё закончиться или оставить книгу и включить что-нибудь весёлое? Проще говоря стоит знать что это трагедия с элементами комедии а не наоборот. И да в книге много слов на иврите в первый раз на них перевод, но когда слова появляется второй раз перевода нет и приходится его
вспоминать его значение что немного раздрожает

Книга понравилась. Прекрасный язык. Великолепная задумка – стендапер выступает перед залом и судьей, другом детства. Образ шута у меня всегда вызывал двойственные чувства. Что там – за маской веселья и кривлянья. И вот перед залом и судьей в перемешку с шутками раскрывается личная трагедия, сердце мальчика, пережившего горе.
И все же передраматизировано на мой вкус. В финале пустой зал и героя жалко.

Давид Гроссман. «Как-то лошадь входит в бар»
За роман «Как-то лошадь входит в бар» израильский писатель Давид Гроссман получил Международную букеровскую премию 2017 года. Во время чтения я не могла совершенно определенно сказать, нравится мне или нет и кому из знакомых я бы могла порекомендовать это произведение, но тем не менее, прочитана книга была за один день - я просто не смогла прерваться.
Сюжет: комик Довале на излете своей карьеры дает стендап – представление, куда приглашает своего детского друга, а ныне судью в отставке.
И вот за один этот вечер, из далеко не комического выступления Довале и воспоминаний его друга, мы узнаем не только о драматическом детстве комика, об издевательствах, через которые он прошел, но и историю его семьи, в которой переплетены и личные горести, и трагедии целого народа.
Здесь и эхо Холокоста, и проблемы современного Израиля. У нас будет возможность «заглянуть в ад другого человека», если мы останемся в зале до конца его выступления и дослушаем этого «пятидесятисемилетнего мальчика» в теле «четырнадцатилетнего старика», грустного клоуна, деликатного интеллектуала, который в этот вечер «сорвется в бешеный галоп», несясь «за пределы своих возможностей», обнажаясь на сцене до нервов и сухожилий.
В центре рассказа – один день, который перевернул всю жизнь героя, день, проведенный в дороге домой, в страшном неведении – он едет на похороны, но не знает, на чьи. Помните «кота Шредингера»? Того самого, который в коробке с радиоактивным веществом и кислотой и который одновременно и жив и мертв, пока мы не открыли коробку и не узнали правду.
Автор сосредотачивает внимание на состоянии подростка, который целые сутки добирается домой в компании водителя, не перестающего рассказывать анекдоты, чтобы открыть эту коробку и узнать правду. В эти сутки в его сознании все варианты возможны и он проигрывает их все, выставляя родным счета. Но что, если мальчик понимает, на какой вариант на самом деле надеется? И что будет, когда он узнает правду?
Русское издание включает предисловие переводчика, которое поможет настроиться на текст, а также послесловия самого автора, адресованное именно русским читателям.

«Уникальная форма и подача.
Искусное переплетение искрометного юмора и личной трагедии главного героя».
Правда ли это??
Отчасти. Соглашусь, что подача в некотором роде уникальна, юмор местами забавен, но ... трагедия героя и все в целом взрыва не делают. То, ради чего ты тащишься с начала выступления и до конца - не стоит потраченных усилий.
Я наблюдала за посредственным выступлением героя в рамках стендапа, думаю, вы уже где-нибудь встречали пометку, что стендапом тут и не пахнет. Это скорее монолог персонажа со вставками на нелепые шутки, находящиеся на грани, на воспоминания из своей жизни, и медленное путешествие к «изюминке» выступления, когда мальчика поставили в неудобное положение, и ему пришлось гадать и дергаться...
Свой колорит в книге имеется, но меня она не покорила, а, скорее, оставила после себя недоумение и чувство неловкости, словно я случайно зашла не в тот бар и попала на совсем другое представление, стала свидетелем жизненной драмы, которая никак меня не касается.

Несмотря на в целом бодрую аннотацию о том, что роман - один большой стендап, то есть буквально выступление стендап-комика на все эти десятки страниц, - не настраивайтесь от души посмеяться.
Веселье отменяется ровно в тот момент, когда главный герой ухватится за микрофон и начнет шутить. А между делом расскажет трагическую историю своей жизни, можно сказать, продиктует зрителям мемуары.
Разумеется, не все зрители такое выдержат. одни покинут зал в гневе, в шаге от скандала: ну как так, пришли поржать и расслабиться, а тут повесть сиротства и унижений. Другие трусливо сбегут, не в силах слушать правду о том, насколько равнодушными и черствыми мы, люди, бываем.
Ну а вообще, вы и сами знаете: клоун, хохочущий на сцене, - самый несчастный человек на самом деле.

Судя по названию и обложке искренне верила, что она какая-то очень смешная. Это не так. Там конечно много шуток, но общее настроение книги довольно серьезное.
Автор с самого начала вводит много "неизвестных переменных", что цепляет- какие-то недосказанности, полунамёки, хочется узнать- что же за ними кроется. Они раскрываются постепенно, а последнюю треть книги читала почти не отрываясь, заинтригована была- чем же кончится. Динамично и напряженно, очень эмоционально, сильно!
Не могу сказать, что сам сюжет мне понравился, хоть и сглаживается шутками, но довольно трагично, я с хэппи-эндами люблю. А еще понравился язык, хоть и сложный, с заковыристыми словами, с вставками с других языков, но чувствуется свой стиль, мне такое у авторов нравится.
Если хочется чего-то эмоционально-напряженного, то советую!

Не читайте! Главный герой, комик, рефликсирует и ностальгирует о своем прошлом через призму жалости к себе. Он считает, что всю жизнь боролся с проблемами через юмор. Но на деле его проблемы глупые, обычные, как в прочем, и его тупой юмор. Итак, это - главный герой, он собрал полный зал, чтоб рассказать историю своей унылой жизни заместо стендапа. Повествование в книге ведётся от одного из старых друзей комика, находящихся в зале. Друг пытается искренне разобрать переживания комика, и пропустить их сквозь себя, но скудоумие и бедный поток сознания ему в этом мешаеют. Я вижу эту историю, как восприятие каким-то дибилом унылого стендапа. Если именно это не входит в сферу ваших интересов, то не читайте. Ещё хочу обратить ваше внимание на интересный факт: если Давид Гроссман тоже такой же недалекий человек, как и его персонажи в книге, то выходит интересная рекурсия - книга написана недалёким писателем о том как какой-то дибил слушает тупорылый стендап.

Очень непростая, трудная книга. Но она вызывает огромное сочувствие к герою, его детским травмам, потрясению от потери матери. Дэвид Гроссман никогда не разочаровывает.

Автора знаю. Честно пыталась читать. Но качество перевода очень мешало. Желание переводчика сохранить колорит ивритской речи сыграло отрицательную роль. Получился какой-то суррогат русского и иврита.
И совершенно непонятно о чём повествование, от чьего имени. Вообщем лучше бы читала просто на иврите,а сейчас уже не хочется.

Зря поставили ограничение +18. Посттравматический синдром,, домашнее насилие, школьная травля и предательство друга – всё это знакомо подросткам увы, не по книжкам. А персонаж прописан великолепно. Мастерски вылеплен персонаж. Того, кто вначале вызывает насмешку и лёгкое отвращение, в процессе прочтения всё сильнее хочется утешить, обнять, защитить… Респект автору. Это шедевр.

Необычная книга. Не всегда понятная книга. Грустная и смешная книга, как сама жизнь. Рекомендую всем, кто ещё не знаком с еврейской литературой.

иногда, в попытке подвести некий итог целой жизни, натыкаешься на какое то одно событие, и оказывается, что именно оно стало камнем преткновения, даже если ты не вспоминал о нём много лет.
сначала было неприятно читать. специфические шутки, много еврейских словечек, иногда излишних, на мой взгляд. но потом история вырисовывается, начинаешь сопереживать персонажам, и артисту, и зрителю (за него автору отдельное спасибо, этот персонаж был очень кстати, как и Пиц).
это рассказ об одном дне из жизни, но в него вместилась вся жизнь, сумбурная, полная трагедий и смеха, особенно – сквозь слезы.
хотелось остаться с героями подольше.

«Какое, впрочем, дело вам до тех, над кем пришли повеселиться вы?»
Глубочайшее произведение: трагедия одной жизни в прямом эфире.
«Пятидесятисемилетний мальчик выглядывает из четырнадцатилетнего старика», покуда тот выворачивает себя наизнанку под прибаутки и черноюморные остроты. Каждому из нас нужен такой сеанс само-психотерапии, но каждый ли способен его вынести? Каждому нужны уроки мидосердия, любви и прощения.
После прочтения: не вырвавшееся рыдание и оглядка на тени своего прошлого.
«Довале и Жизнь теперь квиты». А квиты ли вы со своей совестью, примирены ли со своим прошлым и человечны ли по отношению к тем, кто рядом: на мгновение, год или всю жизнь?

Такое впечатление, что книга не для всех. Был разочарован несоответствием между аннотацией и её объектом. Восприятие текста требует усилий.

Такое ощущение, что переводчик не очень хорошо справился с переводом. Возникает ощущение, что у текста нет структуры, и некоторые фразы не вписываются в повествование и немного его «ломают». Из-за этого теряется удовольствие от процесса чтения.

Пугающего сходства с «Джокером» полностью игнорировать не удастся. Хотя это другое, конечно, о другом. И о том же. Судьба маленького человека в мире, ощетинившимся остриями ножей. Боль сиротства. Перевернутый с ног на голову универсум, в котором никак не можешь найти комфортного положения.
Отличная книга, хотя очень непростая для восприятия.

Книга не простая , но читала ее с большим удовольствием ,
особенно , после того , как посмотрела спектакль по этой книге.
Рекомендую почитать людям ,
которые любят размышления «за жизнь».

Книга имеет интересную структуру. Всего одно выступление в жанре стендап, однако какое это выступление…. Это история жизни, настоящее откровение. Рассказ о жизни написан настолько увлекательно, что оторваться невозможно.Также идеально переданы эмоции зрителей. Создается ощущение полного погружения в атмосферу.

Цитата:
«А уловили ли вы вообще, какая это ошеломительная идея — быть! Как это разрушительно?»
Давид Гроссман выдал свой новый роман «Как-то лошадь входит в бар» (издательство: Эксмо, 2019. — 320 с.) со своим послесловием для русских читателей! И описать этот опыт чтения сложно, его нужно пережить лично вам.
До сих пор я рассматривал современного израильского писателя больше как автора, пишущего о подростках и молодёжи, об их проблемах (и это, вне всякого сомнения, прекрасные книги). Гроссман умеет писать о том важном, что жизненно, противоречиво и бьётся невысказанными вопросами к самим себе — в нашем пространстве, в нашей семье, на нашей улице, внутри нас. И в данном романе история израильской семьи, история каждого из родителей и их сына Довале — это очень колоритная история, рассказанная необычным способом.
Практически весь роман представляет собой выступление, прямую речь стендап-комика перед собравшейся в одном ресторане/клубе публикой. В день своего 57-го дня рождения низенький сухонький дядечка в очочках предстаёт со своими иногда смешными, а местами очень жёсткими шутками. Тут и политика, и бытовая жизнь, и проблемы Израиля, и исключительно местный сленг, который объясняется в сносках внизу текста. На исходе своей шутовской карьеры он предпринимает попытку не просто насмешить публику, но и разобраться с тем грузом прошлого, что его тяготит.
Цитата:
«Так уж получилась эта жизнь. Человек предполагает, а Бог его сношает»
На всё это мы смотрим глазами рассказчика — окружного судьи в отставке, который был знаком с нашим героем-стендапером много лет назад, когда они будучи подростками вместе ходили на частные уроки математики. Рассказчик начинает понимать по ходу, для чего его пригласил давний знакомый, о котором он напрочь забыл. Он сам меняет ко всему происходящему своё отношение.
Цитата:
«...самый лучший способ добиться того, чтобы тебя оценили в каком-либо месте, — просто не быть там, правда? Не такова ли была идея, стоявшая за деяниями Бога во время Холокоста?»
Те метаморфозы, та трансформация, которая происходит в романе с публикой, с комиком, с рассказчиком... да и с нами, с читателями, — это и есть сила Слова, сила рассказа, в котором «пятидесятилетний мальчик выглядывает из четырнадцатилетнего старика». Подростковая история, повлиявшая на всю оставшуюся жизнь. Несколько часов в армейской машине на пути из лагеря по подготовке будущих солдат к дому. Проблема этического выбора, который мы все делаем и из-за которого потом страдаем...
Проблематика романов Д. Гроссмана близка темам, поднимаемым Достоевским и Кафкой. Курьёзные случаи переплетены с обыденностью, трагическое и личное граничит с гротеском высказывания, от этого почти исповедальное становится близким и понятным нам вне зависимости от национальности и культуры, языка и системы символов.
Есть две истории, которые мы пишем — видимая, "витринная", для явления миру такими, какими мы себя хотим показать, и другая — являющая нашу суть, какие мы есть. Если вам не больно читать про это, почитайте роман Давида Гроссмана. Не скажу, что он захватывающий, но он заденет ваши чувства и мысли.

Моя оценка: 4,5/5

Чтобы с бóльшей вероятностью читательски совпасть с романом, нужно, во-первых, как минимум лояльно относиться к жанру стендапа в целом, во-вторых, — к шуткам про смерть, покойников, морги и про секс.
И хотя всё повествование выстроено вокруг паручасового выступления стареющего стендапера в ночном клубе, это не развлекательное чтение, потому что герою важнее выговориться о прожитом, а не рассмешить собравшихся. И если он травит время от времени анекдоты, то лишь для того, чтобы снизить раздражение публики, которая не подписывалась на отчаянную исповедь.
Роман — своего рода тест на умение сопереживать, когда герой не особо-то симпатичен.

Комик по имени Довале начинает свое стендап-выступление под смех и аплодисменты, но очень скоро его шутки становятся все менее смешными и все более личными. Сам я к стендапу как к жанру и способу развлечения совершенно равнодушен, но в этой небольшой по объему книге затронуто множество актуальных тем, как общечеловеческих (любовь, дружба, месть предательство), так и связанных с судьбой нации (Израиль, Холокост). Стиль повествования совершенно хаотичен, читать с наскока трудно и утомительно. К самому герою отношение тоже неоднозначное – порой безумно раздражают его несмешные шутки, однако что-то все равно подталкивало не забрасывать и читать дальше. И знаете что? В итоге усердие окупается, когда мы, наконец, узнаем правду о нем самом и о том, что же его беспокоит. Одна из удачных находок автора – рассказчик от первого лица, но не сам герой, а некий его знакомый, с которым у Довале, судя по косвенным признакам и разбросанным по тексту намекам, сложились достаточно доверительные отношения. Такой своеобразный способ отстранения, при этом все же остающийся несколько пристрастным. Не жалею, что прочитал (тем более, взялся за непростую задачу – осилить всех букеровских лауреатов последних лет). По крайней мере, эта стоила затраченных на нее каких-никаких усилий.