Книга: Перевод с подстрочника (Чижов Евгений Львович); Редакция Елены Шубиной, 2021

Под большим впечатлением от книги. Начинаешь читать и уже не остановиться. Вызывает много размышлений, аналогий и реально осязаемых чувств. Прекрасная проза. Рекомендую к прочтению.

Это вторая книга, которую я прочитала у Евгения Чижова. Книга сильная, держит в напряжении читателя до самого конца. Конец трагический... Хотя, была смутная надежда, что главному герою удастся избежать смертной казни, но увы... Рекомендую тем, кто любит читать хорошую и современную прозу жизни.

Зачем человек читает роман? Я поймал себя на мысли, что некоторые интервалы своей жизни событийно помню хуже, чем прочитанные в те дни книги. Да, я хорошо работал, получал премии, но книги были важнее. Я помню двойную жизнь, в которой не было разницы между прожитым и прочитанным – память всё уравняла.
Роман Евгения Чижова «Перевод с подстрочника» сравнивают с книгой Алексея Сальникова «Опосредованно» (в обоих романах фигурирует связь поэзии и власти), но московская жизнь главного героя «Перевода с подстрочника» в моём сознании слилась с главным героем экранизации другого романа Алексея – «Петровы в гриппе и вокруг него». Гибель в пожаре поэта-заики под телесводку из Чечни (Зачем нужны стихи, если они не могут ничего изменить?) для меня сопровождалась кадрами из фильма Кирилла Серебрянникова «Петровы в гриппе». Чем дальше я читал «Перевод с подстрочника», тем больше лиц, реальных и экранных, в него вторгалось. Получилось, что я уже не столько читал книгу Евгения Чижова, сколько разговаривал со всей этой толпой, вызванных из подсознания людей. Приходилось через каждые несколько абзацев откладывать в сторону текст и просто дышать перед следующим уходом на глубину.
В романе есть момент, когда главный герой – поэт и переводчик Олег Пичигин с маской плавает в огромном искусственном водохранилище, расположенном посреди пустыни (идея построить это гигантское зеркало пришла из стихотворения Народного Вожатого, которое Олегу предстояло перевести). Длинные водоросли нежно колышутся под ним, касаются его кожи, и через эти касания Олег понимает, как передать по-русски стихи поэта-президента.
Итак, сначала. Есть узкий круг поэтов, собирающихся в кафе. В этом кругу регулярно появляется мальчик-мажор из Средней Азии Тимур Касымов. Потом этот мальчик-мажор становится крупным чиновником у себя на родине и зовёт одного из поэтов перевести книгу нового президента своей страны, Народного Вожатого Разматкула Гулимова. Поэт соглашается, едет, памятуя советские рассказы переводчиков об Армении и Грузии (взять даже воспоминания не особо обласканного властью Арсения Тарковского) и действительно получает в своё распоряжение целый дом и покорных его воле женщин. Но что-то всё время портит для поэта «Сказку тысячи и одной ночи»: сквозь мир, сотворённый на основе стихов президента, проступает тёмная изнанка с джиннами и БТР-ами. И Олег Пичигин, чтобы лучше понять свою работу, решает слиться с окружающей его действительностью, примерить её на себя, стать её частью, связать себя с местной женщиной, выпить на здешней свадьбе, вступить в беседу с религиозными фанатиками.
Сейчас, по прочтении, мне тяжело понять: какая часть моей биографии принадлежит мне, а какая – герою романа Евгения Чижова. Испанский стыд и глупая дерзость попеременно сменяют друг друга у меня в голове. У этой книги нет морали для меня, все цитаты, которые я хотел выписать во время чтения, остались под её обложкой, внутри того мира, который я посетил почти наяву. Я был в этом самом Коштырбастане, ходил сквозь облака пыли под невыносимой жарой, трясся в набитом людьми автобусе по заброшенной дороге, смотрел на закат с ладони гигантской статуи президента, сцеловывал песок с таких чуждых женских губ.
А стихи? Стихи даны в романе подстрочниками. Каждый желающий может взять и перевести их сам. Переводы Олега унёс офицер, сопровождавший Народного Вожатого. У нас есть только несколько оборванных страниц, втоптанных в грунт воспоминаний. Всё, что останется от громадных стел со стихами президента на коштырском языке. Как нет у нас переведённых Арсением Тарковским стихов Иосифа Сталина. Одна власть сменяет другую, и как говорил Иосиф Бродский, от великих поэм «остаются только мышиные хвостики». Кому они принадлежат? Вероятно, переводчику. Каждый переводчик, пишет собственное стихотворение. С нуля.
Зачем я прочитал эту книгу? Чтобы лучше запомнить свою непрочитанную реальность. Мне в ладонь положили ключи от двери к самому себе. Я открываю собственные переводы, теперь мне кажется, что их написал Олег Пичигин:
В петле тумана
Средь бела дня
в глаза вошёл туман.
Не ветер – я,
развеивать его.
Бутон прозрачный сердца моего
к центуриону-солнцу потянулся
раскрыться под зазубренным мечом,
но потерял привычную основу.
Качается испуганно в кольце
тумана, дозволяющего только
стенанье ночи под шуршанье жвал
трёхсотсороконогого молчанья.
Туманов осени я столько пережил,
а этот лёг распаханной землёю,
которую пометила полынь
и потому надежды нет на всходы.
Нет смысла в посевной. И я мятеж
замыслил, но дрожу перед туманом,
как перед алтарём античным, будто
летел с него чистейшим сладким пеплом.
Туман мне улыбается. Вернуть
себя я должен, слово отыскать,
закрывшее меня в туманном теле.
Поднять глаза – и ветер разметёт,
откроет небо, и туман повиснет,
как ленты на деревьях. Но я слеп,
стою на улице, я гол, как при рожденьи,
и глуп, как при смерти.
Я – дерево с петлёй
тумана шелестящего
на шее.
(Матея Матевский, пер. с македонского)
(c) Сергей Ивкин